М
Михаил Поджарский


Вы верите в призраков? Скажете: конечно, нет! Какие призраки в двадцать первом веке? А теперь представьте: возвращаетесь к себе домой, а в Вашем любимом кресле сидит тот, в кого Вы не верите, и требует отдать всё, что у Вас есть. Драться с ним бессмысленно. Убить невозможно. Пожаловаться кому – засмеют. Что будете делать?


Короткий рассказ Всех возростов. © Михаил Поджарский

#проклятие-мольфара #месть #ценная-монета #мольфар---карпатский-ведьмак #городская-легенда #призрак #жадный-ростовщик #погубленный-юноша #как-избавиться-от-призрака
Короткий рассказ
0
1.2k ПРОСМОТРОВ
Завершено
reading time
AA Поделиться

Месть мольфара

Было это давно, ещё при австрийцах. Жил в одном галицийском городе некий купец – Алойзий Хмелевский. Торговал чаем, сахаром, да всякой бакалеей. Но богатство своё он нажил не этим.

Пан Алойзий давал деньги в долг под проценты. Хоть это занятие и презираемое в народе, недостатка в желающих занять у него денег не было. Может, потому что сумму мог дать любую и проценты назначал терпимые. Было одно правило: взял деньги у пана Алойзия – верни вовремя и в полном размере. Задержишь хоть на час или принесёшь не всё – жди беды.

Пан Алойзий, ссудив человека деньгами и назначив срок, когда их надо вернуть, далее об этом сроке не напоминал. Не все успевали собрать ко времени нужную сумму, а некоторые просто забывали. Этого-то пану Алойзию было и надо.

Нарушителю пан Алойзий сразу увеличивал процент. И не просто, а так, чтобы процент этот рос день ото дня. Возврата же долга он добивался весьма настойчиво. Ходил за должником по пятам, не гнушался и домой приходить. А не помогало – жаловался в полицию, где у него были покровители, и тогда к должнику приходил уже полицейский. Мольбы и слёзы его не трогали – долг всегда взыскивался сполна. Не деньгами, так имуществом. Не одна семья осталась без последней копейки, а то и была выброшена из своего дома на улицу лишь потому, что её глава или кто-то из домочадцев сглупил, заняв у пана Алойзия некую сумму, которую, как ему казалось, сможет вернуть.

Бывало такое, что должнику нечем было покрыть свой долг – не было ни денег, ни имущества. Такого ждало самое худшее. Пан Алойзий отправлял его в тюрьму.

Каждый раз, когда ему удавалось стребовать деньги с очередного несчастного, был для него чуть ли не праздником. Любил он за стаканом оковитой похвастаться таким же мироедам, как и сам, сколько денег и у кого отобрал. Причём должников своих неизменно награждал самыми уничижительными эпитетами. Хорошо знавшие его люди шёпотом говорили, что жаждал он вовсе не денег. Высшим наслаждением было для него видеть слёзы и отчаяние погубленных им людей.

Стоит ли говорить, что пана Алойзия ненавидели? Ненавидели, но денег занять приходили. Такая уж наша натура – любим мы лёгкие деньги. Одно дело зарабатывать в поте лица, другое – попросить у пана Алойзия. А тот мало кому отказывал…

Он кичился своим богатством и тем, как его заполучил. Из немалого состояния самой большой ценностью для него было то, с чего оно началось. Это была мелкая бронзовая монета достоинством в один геллер. Берёг он её, как зеницу ока. Иногда, по большим праздникам, когда в его доме собирались приятели, он доставал из тайника и рассказывал, как получил её от отца за два яблока, которые украл из соседского сада. То была его первая прибыль.

Как-то приехал в город парень по имени Милош. Влюбился он в местную девушку, пошёл к ней свататься, а её отец дал ему от ворот поворот. Не хочу, говорит, дочь за голодранца отдавать. И чтоб окончательно отвадить непрошеного жениха, сказал ему купить возлюбленной такой-то подарок, тогда он, возможно, передумает. Цена того подарка для Милоша была заоблачной.

Кто из нас в юные годы мог похвалиться осмотрительностью? А тут ещё любовь… Недолго Милош раздумывал. Из дому зазнобы он отправился прямо к пану Алойзию. А на следующий день её отец, проклиная своё легкомыслие, назначил день свадьбы.

Милош родом был с Карпатских гор. Отец его был мольфаром. Так в Карпатах называют местных знахарей. Говорят, что они не просто знахари. Тамошние жители считают их настоящими колдунами. Уважают, но и опасаются.

Узнав из письма, что сын женится, мольфар приехал к нему на квартиру, привёз карпатские гостинцы.

Вот сидят они, обсуждают, как свадьбу устроить, готовятся в дом невесты идти, чтобы родители между собой познакомились, когда открывается дверь и входит пан Алойзий.

Входит и говорит Милошу, что брал тот денег в долг, и как раз сегодня – срок, когда их надо вернуть, разумеется, с процентами. Мольфар спрашивает сына, о каких деньгах идёт речь. Тот смутился, покраснел и рассказал ту историю с подарком. Мольфар насупился: «Что ж ты к лихварю пошёл, такой ты сякой, вместо того, чтоб к родному отцу с этим приехать?». А Милош ему: «Пока в Карпаты, пока назад – уж очень хотелось, чтоб быстро было. Да и стыдно было у отца денег просить». Мольфар: «У родного отца просить стыдно, а у лихваря нет? Отдавать-то чем будешь?». Тут Милош и примолк. На радостях он совсем забыл, что долг надо вернуть.

Пан Алойзий выслушал всё это, осмотрел унылое жильё и говорит: «Вижу я, не сможешь ты мне долг вернуть. Ну что ж, закон для всех одинаков: не можешь расплатиться – дорога тебе на каторгу». Подошёл к двери, открыл её, а там полицейские ждут. Говорит им: «Забирайте этого голодранца! Пусть знает, как долги не возвращать!». Милош в слёзы: «Сжальтесь, пан Алойзий! У меня свадьба через неделю! После свадьбы я всё отдам! Христом Богом клянусь! Отдам!». А пан Алойзий и слушать не хочет: «Уводите его, и покончим с этим!».

Тут мольфар и говорит пану Алойзию: «Никогда я никого не просил. А сейчас прошу тебя, лихваря: повремени с возвратом долга. Я расплачусь с тобой за сына! Ровно через неделю в день свадьбы я отдам тебе денег вдове больше, чем он тебе должен. Копейка в копейку. Если не сдержу своего слова, можешь забрать у меня сверх этого всё, что хочешь. Такова моя просьба».

Пан Алойзий как услышал, сколько он заработать сможет, сразу передумал Милоша в тюрьму забирать. Сказал: «Хорошо. Я выполню твою просьбу так, как ты её сказал. Ровно через неделю, до того, как часы на ратуше пробьют двенадцать ударов, ты в этой комнате передашь мне столько-то денег. Если задержишься хоть на мгновение, или сумма будет неполной, я заберу у тебя сверх неё то, что сам захочу».

Хоть и неразумный сын, но ведь сын… Вернулся мольфар в Карпаты, распродал своё хозяйство, продал дом.

Ровно через неделю Милош, одетый для венчания, и его отец мольфар ждут пана Алойзия. Думают, сейчас расплатятся и в костёл.

На ратуше начинают бить часы, с первым ударом открывается дверь и входит пан Алойзий. И сразу с ним два полицейских. Мольфар вручает ему кошель с деньгами. Пан Алойзий садится за стол и начинает те деньги считать.

В Карпатах люди жили небогато. Потому денег в том кошеле было много, но были они мелкими. Считал пан Алойзий долго. Сосчитал, наконец – не хватает самой мелкой монеты – одного геллера. Стал их пересчитывать. Уже с мольфаром. Пересчитали – всё равно одного геллера не хватает. Пересчитали в третий раз – нет одного геллера!

Пан Алойзий и говорит: «Помнишь, как мы договаривались? Если просрочишь, или сумма будет неполной, я заберу сверх неё то, что захочу. В срок ты уложился. Но есть недостача. Всё своё ты продал, ничего у тебя не осталось. Поэтому я заберу у тебя сына».

Махнул он рукой полицейским, те надели на Милоша кандалы и увели его прямо в подвенечном наряде. А кошель с деньгами себе за пазуху сунул.

Зачем пан Алойзий это сделал: чтоб в который раз насладиться чужими страданиями, или отец невесты заплатил, чтоб тот избавил его от невыгодного жениха – то неизвестно.

Когда за Милошем закрылась дверь, мольфар сказал Алойзию: «Впервые я к кому-то обратился с просьбой. Я просил тебя не забирать у меня единственного сына. Ты же его забрал. И за что? За самую мелкую монету – за один геллер! Так слушай мои слова! С этого дня остерегайся просить. Никогда ни у кого ничего не проси. Ибо, что попросишь, то и получишь!».

Пан Алойзий только рассмеялся ему в лицо: «Я – просить? Я никогда не прошу! У меня просят!».

Про всё это он быстро забыл – случай был лишь одним из многих.

Шли годы…

Однажды с паном Алойзием случилось то, что в своё время случается с каждым. Он понял, что стареет, что впереди хвори и немощь, и нужен кто-то, на чьё плечо можно опереться, и кому потом передать богатство. Ему захотелось иметь сына. Никогда не хотелось – считал, что дети – это ненужные расходы. А теперь захотелось. И понимал он, что мечта эта вряд ли осуществима – его жена, женщина тихая и забитая, уже в возрасте и родить не сможет.

Как-то, будучи в задумчивости, шёл он мимо костёла. Заглянул в открытые двери, увидел образы на стенах, горящие свечи, и сердце его ёкнуло. Он не был здесь с юных лет, а тут взял, да зашёл.

Зашёл, зажёг свечу, встал на колени перед святым ликом и стал просить у Господа, чтобы тот послал ему сына, и чтобы тот всегда был с ним и никогда не покинул его дом.

Прошло время, и жена сообщила пану Алойзию, что беременна, и что от этой беременность она хочет избавиться, как уже делала раньше. Но пан Алойзий приказал ей ребёнка оставить. Так она и поступила, не решившись ослушаться супруга.

В положенный срок она родила вполне здорового мальчика. А сама в родах умерла.

Пан Алойзий в ребёнке души не чаял. Тот рос, окружённый заботой и богатством. Отец мечтал вырастить из него такого же купца, как и сам, а потом передать своё дело. Но мальчику купеческое дело было неинтересно. С малых лет он любил музыку. Отец купил ему фортепиано, и он дни напролёт проводил за клавишами. Знающие люди, слушая его игру, только дивились, какие волшебные звуки выходили из-под пальцев мальчика. Говорили, что ему надо учиться, и прочили будущее великого музыканта.

Когда мальчик вырос и превратился в юношу, то стал просить отца отпустить его учиться в Вену, говоря, что музыка – это единственный смысл его существования. Пан Алойзий ни в какую не соглашался. Он хотел, чтобы сын научился делать деньги, а музицирование считал лишь послеобеденным развлечением. Но когда знающие люди объяснили, что хороший музыкант – а сын его имел все шансы стать таким – может зарабатывать большие деньги и даже больше, чем удачливый купец, он, скрепя сердце, сдался.

Накануне отъезда сына пан Алойзий устроил ему пышные проводы. Он накрыл богатый стол, созвал гостей. Когда все речи были сказаны, все здравицы произнесены, настала очередь виновнику торжества выступить с прощальным словом. С бокалом в руке тот поднялся со своего места, и только начал говорить, как вдруг глаза его закатились, бокал выпал из руки, он захрипел и упал.

Три дня и три ночи юноша метался в горячке. Врачи, пытавшиеся облегчить его состояние, только разводили руками, говоря встревоженному отцу, что эта хворь им неведома. На четвёртый день жар спал, и больной пришёл в себя. Выяснилось, что он не чувствует своего тела ниже поясницы и потому ни сидеть, ни ходить не сможет. Врачи не могли объяснить, почему это произошло, и когда больной встанет. Сказали только, что если горячка вернётся, то вряд ли он выживет. А случиться это может в любой момент.

Вот тут-то пан Алойзий и вспомнил про мольфара. Вспомнил, что тот запретил ему просить у кого-либо. А он попросил. И не у кого-нибудь, а у самого Господа! И вспомнил слова: «Что попросишь, то и получишь». Он попросил, чтобы сын его всегда был при нём и никогда не покинул его дом. Вот Господь и отнял у парня ноги.

То были не просто слава! То было проклятие!

Пан Алойзий отправился в Карпаты. Долго он искал мольфара. Нашёл его в убогой хижине, стоявшей посреди лесной чащобы.

Взойдя на порог, пан Алойзий спросил: «Помнишь меня?». «Как же мне забыть того, кто сына моего сгубил за мелкую монету?» – ответил мольфар.

Пан Алойзий бросил к его ногам огромный кошель с деньгами и сказал: «Возьми, это тебе. Я дам тебе ещё столько или сколько пожелаешь, если ты, колдун, с моего сына своё проклятие снимешь», – «Знаю я, что с твоим сыном стало. Только не моё это проклятие, а твоё, – усмехнулся в ответ мольфар. – Своей алчностью и чванством ты его проклял. А деньги твои забери – не нужны они мне. Когда мой Милош сгинул на каторге, дал я обет жить в бедности», – «Что же мне делать? Как сына спасти? – взмолился пан Алойзий. – Дай же ему хоть какой-то шанс!» – «А моему сыну ты дал шанс? Ты даже разговаривать не захотел!».

Подумал мольфар, а потом и говорит: «Если ты уйдёшь отсюда ни с чем, значит, я столь же бесчеловечен, как и ты. Дам я тебе шанс, о котором ты просишь. Спасти сына сможешь только ты сам. Отправляйся домой. Там сними себя богатые одежды, оденься в рубище и раздай бедным людям всё своё состояние. Не продай, а раздай! Даром! Всё до копейки! Если ты сделаешь это, твой сын встанет на ноги и проживёт долгую жизнь. Но если ровно через неделю часы на ратуше пробьют двенадцать ударов, а при тебе останется хоть маленькая толика твоего богатства, твой сын умрёт!».

Услышав эти слова, пан Алойзий рассвирепел. «Я приехал сына спасти, а ты, чёртово отродье, разорить меня вздумал! Всё по крупицам нажитое отобрать у меня! Не выйдет!!!» – вскричал он и схватил мольфара за горло. Долго душил он старика. Когда же всё было сделано, и тело, обмякнув, выпало из его рук, пришла к нему мысль: разорить кого-то хотят, чтобы богатство его себе забрать, зачем же иначе? А мольфар дал обет бедности! Значит, богатство ему ни к чему! Выходит, правду он сказал! Да и то, что с сыном случилось, мольфар, по сути, предсказал!

Страшно стало пану Алойзию. Так страшно ему ещё никогда не было. Бросился он прочь от мёртвого тела. Как через дремучий лес дошёл до человеческого жилья, он не помнил.

Вернулся он в город. Первому же нищему отдал свою одежду и облачился в его лохмотья. Прибежав домой, стал раздавать деньги. Богатство его было огромным, потому, чтоб всё раздать, потребовалось несколько дней.

И вот с того разговора с мольфаром прошла неделя. Пан Алойзий раздал всё. Одетый в рубище, стоит он в пустом доме у постели больного сына.

Полдень. Часы на ратуше бьют первый раз. Мысли роятся в его голове. Он вспоминает свою жизнь, как разбогател, как ежедневно, еженощно корпел над умножением богатства. Вспоминает людей, которых погубил, вырывая изо рта последний кусок. Вспоминает и то, как в считанные дни раздал всё нажитое, чтобы снять с сына проклятие убитого им мольфара.

Второй удар. В руке у пана Алойзия всё, что у него осталось – монета в один геллер. Та самая, с которой всё началось. Он должен решить отдать ли её тому нищему, что стоит сейчас под окном и глядит на него, ожидая подачки, или оставить себе.

Третий удар. Вдруг страшная мысль приходит к нему. Да было ли проклятие?! Действительно ли сына разбил паралич из-за того, что мольфар проклял? А вдруг «что попросишь, то получишь» – всего лишь пустые слова, а хитрый старик просто использовал его отчаяние, чтобы внушить ему дикую идею раздать голодранцем всё нажитое?

Часы бьют – у пана Алойзия перед глазами красный туман. Он нищий! Он – нищий! Нищий!!! Испугался болтовни какой-то деревенщины и раздал всё! Всё!!! И теперь то быдло, которому он раздал, богаче его! Как он мог поверить?!! С чем он остался? С одним геллером! И его должен отдать! Тот нищий стоит и неотрывно смотрит на его окно! Ждёт! Ждёт, чтобы отобрать последнее!

Последнее?! Почему последнее? Это не последнее! Когда-то с этой монеты началось его богатство. Когда-то она принесла ему удачу. Кто сказал, что этого нельзя повторить? Вдруг с этой монетой он снова разбогатеет? Почему нет? Он снова станет богатым!

Десятый удар. Его взгляд падает на стоящего под окном нищего. И тут он понимает – это совсем не нищий! Это мольфар пришёл, стоит под его окном, жадно глядя мёртвыми глазами, и ждёт ту самую монету! Он кричит: «Нет! Ты не отберёшь её у меня! Ты не сможешь меня разорить! Я её не отдам!!!».

Одиннадцатый удар. Мольфар уже не под окном, он уже в доме, рядом с паном Алойзием. Протягивает руки: «Отдай её! Отдай! Моего сына погубил, не губи и своего за мелкую монету!». Тот кричит, полный ярости: «Уходи! Убирайся прочь, чёртово отродье! Ничего я тебе не дам!!!». И что есть силы отталкивает от себя призрака.

В то же мгновение часы ударили двенадцатый раз. Сын прохрипел: «Отец, спаси… я умираю…», и дыхание его прекратилось. Мольфар же пропал.

Что произошло потом – непонятно. Только дом тот сгорел дотла вместе с его хозяевами.

Пепелище долго пустовало. Разные люди пытались его застроить, но безуспешно. Всегда случалось что-то, из-за чего строительство прекращали. То землекопа насмерть присыплет, то кирпичи кому-нибудь на голову упадут.

Однажды решили возвести там церковь. Собрались люди, пришёл священник, чтобы землю освятить. Только начал читать молитву, вдруг откуда ни возьмись появилась собака. Огромная чёрная страшная. Раньше здесь её не видели. Подошла она к священнику, встала против него, ощерила огромные клыки и принялась грозно рычать. Всем видом показывала: уходи, мол, нечего тебе тут делать! Был там полицейский, он со страху выхватил пистолет и застрелил её. Тут же появились ещё две таких точно собаки, схватили труп в пасти и понесли куда-то. Священник, увидев то, перекрестился, подхватил облачение и бегом с того места. Так церковь и не построили.

Место это стало пустырём. Росли там лишь дикие травы, причём такие, что растут в Карпатах и больше нигде. Кто знает, откуда они там…

– – –

Недавно решил один человек не из местных построить там ресторан. Что место проклятое, ему говорили. Да только он слушать не стал.

Окружили пустырь высоким забором, вырыли котлован, выгнали стены, покрыли крышей. Может, и произошло что при строительстве, да про то никто не знает – забор всё скрыл.

Ресторан открыли. Была громкая гулянка. Много богатых людей приехало.

Случилось то, когда гулянка уже закончилась. В зале оставались последние посетители. Музыканты ушли, официанты убирали со столов.

Вдруг зазвучала музыка. Тихая нежная мелодия поплыла по залу. Разговоры смолкли, стих звон посуды. Все замерли. Взгляды устремились к эстраде.

Там за роялем сидел юноша. Он был бледен, глаза его глубоко запали. Его одежда была давно забытого покроя. Пальцы, которыми он легко касался клавиш, были тонкими, словно состоящими из одних костей.

Юноша играл, а все слушали, затаив дыхание, забыв обо всём. Никто не заметил, что свет стал меркнуть, потянуло холодом.

Хозяин ресторана, а звали его Дамиан Раховский, был единственным, кто не попал под действие этих чар. Он подошёл к юноше и спросил, кто тот и что тут делает.

Ни на кого не глядя и не прекращая игры, юноша произнёс тихим голосом:

– Сегодня сто лет, как мои пальцы в последний раз касались клавиш. И всё же я играю… – Затем, подняв голову, он громко сказал: – Я играю! Отец! Ты слышишь меня? Ты слышишь мою игру?

В его голосе было такая печаль, такая тоска, что у всех, кто слышал, мороз пошёл по коже.

Ровно в полночь юноша вдруг оборвал мелодию и закрыл крышку рояля. Повернув лицо к Дамиану и глянув на него чёрными провалами глаз, он сказал:

– Мой отец придёт к тебе! Жди.

Свет вспыхнул, как раньше. Все невольно зажмурились. Когда они открыли глаза, за роялем никого не было.

Первое, что сделал Дамиан, придя домой, – написал в Фейсбуке: «Вы, что, дураки, не можете Хэллоуина дождаться? Я не испугался!». Он решил, что друзья хотели его разыграть.

Утром случилось такое, из-за чего он напрочь забыл о загадочном пианисте.

Приехав в ресторан, он застал шеф-повара в бешенстве – все продукты, привезённые на кухню, оказались испорченными. В мясе кишели черви, рыба смердела, овощи были побиты гнилью. Закупщик клялся, что купил самое свежее, как всё это могло так быстро испортиться, он не мог объяснить. Ситуация была скверной – полчаса до открытия, а кухня не работает. Дамиан сам сел за руль фургона, объехал поставщиков и привёз всё необходимое.

Только он в своём кабинете уселся за бумаги – новая напасть. Вспыхнуло масло на сковороде – один из поваров получил ожоги. Вызвали «скорую». За ней приехала полиция, потом – пожарный инспектор и человек из страховой компании. Часа четыре он просидел с ними в кабинете, писали бумаги.

И тут снова неприятность – в зале драка. Посетитель решил, что официант его обсчитал и ударил его. Тот ответил, сломал посетителю нос. Повезли того в больницу. Чудом удалось обойтись без полиции.

Целый день до самого закрытия что-то случалось. Ресторан работал, но его хозяин до самой ночи не мог присесть ни на минуту.

После закрытия, когда персонал ушёл, Дамиан почувствовал, что ехать домой у него нет сил. Решил заночевать в кабинете.

Перед тем, как лечь, подсчитал выручку. Испорченные продукты, пожар на кухне, сломанный нос – день принёс одни расходы.

Он лёг на диван, укрылся пледом, закрыл глаза. Думал, уснёт зразу, но нет, усталость была такая, что сон не шёл. Пришлось встать и принять таблетку из тех, что с недавнего времени всегда были при нём.

… он стоял посреди дремучего леса по пояс в зарослях папоротника. Вокруг были огромные сосны, вершины которых уходили в белые облака. Пахло хвоей и чем-то сладковатым – какими-то травами. Пели птицы. Насекомое, с жужжанием налетев, ударилось ему в щеку, отскочило и полетело дальше.

Он сделал несколько шагов, и из-за древесных стволов показалась небольшая поляна. Посреди неё стояла бревенчатая хижина, стены которой по самую крышу заросли диким виноградом. В окнах не было стёкол, дверь покосилась.

Внутри был сумрак – свет с трудом пробивался сквозь заросшие плющом и затянутые паутиной окна. Комната была лишь одна. В дальнем её конце находилась печь, посреди – стоял дощатый стол. У стола на лавке было что-то похожее на кучу тряпья. Покрытая пылью и паутиной утварь была аккуратно расставлена вдоль стен и на полках. Травяной запах, что разносился по лесу, здесь был во много раз сильнее.

– Проходи, добрый человек, не бойся, – раздалось из того, что с первого взгляда показалось кучей тряпья. Дамиан переступил порог и по скрипучим половицам подошёл к столу. Из-под его ног во все стороны разбегались какие-то мелкие зверушки.

– Садись рядом, добрый человек, – произнёс тот же голос.

Дамиан сел на лавку, отметив про себя, что не испытывает страха.

Теперь, когда глаза привыкли к сумраку, стало видно, что обладатель голоса – древний старик. Высохшая, словно из папье-маше кожа плотно облегала его череп. Глаза были закрыты. В ушной раковине паук сплёл свою сеть.

– Не бойся меня, – повторил хозяин хижины. Трудно было понять, как он говорит – его губы не шевелились. – Я мёртв уже сто лет и не причиню вреда. Ты видишь лишь моё тело, которое сохранилось нетленным благодаря отварам особых трав, которые употреблял всю жизнь. Не меня тебе надо бояться – Его.

Он замолчал, словно к чему-то прислушиваясь. Было тихо – в лесу смолкли птицы. Вскоре заговорил снова:

– Он уже близко. Идёт, чтобы стребовать долг. У тебя его монета. Мелкая монета в один геллер. Ты о ней не знаешь, но она у тебя. Найди её и избавься. Исчезнет монета, исчезнет и Он. И главное: ничего у него не проси. Что попросишь, то и получишь…

Вдруг в хижине потемнело.

– Он уже здесь! – сказал старик. – Помни, чему я тебя научил!

Раздался громкий стук, и грубый голос за дверью произнёс:

– Я пришёл, мольфар! Я пришёл, чёртово отродье! Я должен получить долг!

Стук был всё громче и громче.

Дамиан проснулся от громкого стука. Было утро. Он сел на кровати. В голове шумело, промокшая от пота рубашка прилипла к телу. «Надо прекращать принимать те таблетки, – подумал он. – От них галлюцинации».

В дверь снова постучали. Он открыл. На пороге администратор: «У нас проблема!».

Огромный мусоровоз врезался в столб и опрокинулся, вывалив кучу мусора прямо в двери ресторана. До позднего вечера его ставили на колёса и убрали мусор. В ресторане за весь день не было ни одного посетителя.

Попасть домой опять не получилось. На этот раз Дамиан решил обойтись без таблетки. Пролежав порядочно, задремал.

Он проснулся от громкого стука. Встал с дивана, открыл дверь. На пороге стоял грузный незнакомец. Не ожидая приглашения, он вошёл в кабинет и, пройдя мимо Дамиана, уселся в его кресло за письменный стол.

Усевшись, гость без обиняков заявил:

– Я пришёл за долгом.

– Кто вы? Я вам ничего не должен! – ответил Дамиан, стоя перед ним, словно посетитель. – Убирайтесь!

Его охватило странное чувство: хоть он в своём кабинете, но одновременно находится в той лесной хижине.

– Должен! Ты мне много должен!

– Кто вы такой?!

Лица гостя он разглядеть не мог – оно было в тени настольной лампы. Зато руки в чем-то тёмном, похожем на сажу, были хорошо видны. От него исходил сильный запах гари. Одежда его была странной – сейчас такое не носят.

– Проклятый мольфар придумал, как отнять её у меня, – вместо ответа сказал гость. – Он сжёг меня живьём. Тело моё сгорело, но она уцелела. Она здесь, я чувствую её. Сто лет мольфар оберегал это место, отгонял от него людей. Но ты не побоялся, построил свой трактир на моей земле. Теперь будешь мне платить. Ты уже начал – вчера и сегодня заплатил много. Она снова приносит мне богатство!

– Да кто вы такой, чёрт возьми! – вскричал Дамиан.

– Чёрт как раз меня и не взял… – ответил незнакомец. В его голосе слышалась презрительная насмешка. – Я хозяин этого места.

Дамиан нажал пальцем на глазное яблоко. Незнакомец в его глазах раздвоился. Это не галлюцинация! Это наяву!

Он выхватил из-за шкафа помповое ружьё, передёрнул затвор и навёл на гостя.

– Вон отсюда! Убирайтесь! – заорал он.

– Ты никак собрался меня убить?! – расхохотался тот.

Дамиан нажал на спуск. Грохнул выстрел. Когда рассеялся дым и осела пыль штукатурки, он увидел разорванную в клочья спинку кресла и дыру в стене за ней. Незнакомца, как и не было.

Отбросив ружьё, Дамиан сел на диван. Ноги тряслись, уши заложило от выстрела. Посидев немного, встал, достал из шкафа бутылку коньяка, отвинтил пробку, и сделал большой глоток из горла. После третьего глотка в голове стало проясняться.

Говорили ему, что место проклятое! Говорили!

Да что ж это за место такое?

Включил компьютер, вошёл в интернет, нашёл городской сайт, раздел «Наша история». План города от 1910 года. Нашёл улицу. Тут был дом. Надпись: «Дом Хмелевского». Ещё один план города – от 1913 года. Дома нет. Поиск по фамилии: «Хмелевский Алойзий, 1850–1912, почётный член городской думы, купец первой гильдии». На фотографии грузный мужчина, надменный взгляд, презрительно поджатые губы. И одежда, как на незнакомце.

Факсимиле «Городского вестника» за июль 1912. На первой полосе: «Загадочный пожар в доме Хмелевского». «Вчера при загадочных обстоятельствах дотла сгорел дом известного в городе купца Алойзия Хмелевского. На вопросы о причинах трагедии пожарные и полицейские чины предпочитают не отвечать. Соседи же уверены, что причиной пожара был сам хозяин дома, который, впав в буйное помешательство из-за неизлечимой болезни единственного сына, сначала раздал налево и направо всё своё состояние, чем вызвал небывалый ажиотаж, а затем, запершись вдвоём с сыном в доме, поджёг его. Пожар был такой силы, что останков обоих несчастных найдено не было. Похорон не будет, так как хоронить нечего».

Здесь призрак… Бред! Какие призраки? Двадцать первый век!

А если правда?

Что то был за старик в его сне? Или то был не сон? Мольфар? Колдун! К тому же мёртвый. Не легче…

Он допил коньяк.

Призрак? Хорошо, пусть призрак! Наплевать на материализм!

Если верить мольфару, призрака притягивает монета. Она не сгорела в пожаре, значит где-то здесь, под фундаментом. Так просто её не найдёшь – надо ресторан сносить.

И посоветоваться не с кем – засмеют…

Да почему же не с кем?

Он бегом прибежал в зал и сел за рояль. Стал играть ноктюрн ми бемоль мажор Шопена, который помнил ещё с музыкальной школы. Вскоре свет ламп померк, стало холодно. За спиной раздалось:

– Эту музыку я бы играл не так.

Дамиан уступил место за роялем.

Юноша играл великолепно!

– Что с тобой произошло? – спросил Дамиан, когда тот прекратил игру.

После долгого молчания тот сказал:

– Мольфар отца проклял.

– Ты всегда будешь таким?

– Пока отец по своей воле не откажется от богатства, не отдаст монету.

– Мольфару?

– Кому угодно. Хоть и тебе.

– Как его заставить?

– Спроси об этом у себя.

Лампы ярко вспыхнули, Дамиан зажмурился. Когда он открыл глаза, юноши не было.

Если верить пианисту, надо заставить призрака добровольно отказаться от богатства. Как? Мёртвого не купишь, не уговоришь, не запугаешь…

Быстро, пока не видны убытки, продать ресторан! Сегодня же выставить на торги!

Нет… Место проклятое – здешние не купят. А пока найдётся покупатель со стороны, всякое случится – призрак попался изобретательный.

Но мольфар про монету другое говорил... Избавиться от неё надо.

Чёртов призрак! Живой бы просто потребовал свой процент, и он бы ему платил. Экая невидаль – рэкет! А эта нежить забирает всё!

Всё? А что всё? Что ему, собственно, надо?

Дамиан вернулся в кабинет. Призрак сидел в его кресле.

– Чего вам надо? – спросил Дамиан с ходу.

– Известно чего. Того же, чего и тебе – богатства, – ответил призрак с ухмылкой.

– Деньги нужны живым. Вам-то они зачем?

– Какое ж это богатство – деньги? Ассигнациями разве можно насытиться или шубу из них сшить?

– Что ж такое богатство, как не деньги?

– Богатство – это то, что нужно всем, и у тебя его много, а у других – нет.

– Вы же о деньгах говорите!

– Нет, не о них. Подумай: чего я тебя лишил сегодня?

– Денег! У меня был большой убыток.

– Не в деньгах тут дело. Вторую ночь не дома ночуешь – здесь. Почему?

– Вымотался за день, устал.

– Вот-вот…

– Хотите сказать, что вы богатеете от чужих несчастий?

– Счастье это и есть то, что нужно всем. Ты богатый, когда у тебя его много, а у других его нет.

– А деньги?

– Какое без них счастье?

– А если все будут счастливы?

– Такое бывало когда? Не бывало. Знаешь почему? Потому что, если ты не можешь над другими возвыситься, то какое ж то счастье? Вот и выходит, что настоящее богатство это, когда счастлив только ты.

– Странная у вас логика… Вы были счастливы? При жизни…

– Бывало со мной такое. Частенько бывало. Как долг с кого стребую, сразу хорошо на душе. Если бы чёртов мольфар не проклял…

– От меня чего хотите?

– А вот заберу всё, что у тебя есть… Сто лет я этого ждал, рядом с монетой таился.

– Ну заберёте, а дальше что? Люди и так это место проклятым считают, а если что с моим рестораном случится – здесь тысячу лет ни одна собака не поселится. А вы тысячу лет будете около той монеты впустую болтаться, как муха на верёвочке.

– Тысяча лет, десять тысяч лет… Мне ни есть, ни спать не надо. И тела у меня нет, которое будет стариться. Что мне время? Рано или поздно всё равно здесь кто-то появится.

– И сын ваш будет десять тысяч лет без музыки мучиться.

– Сын, говоришь? Он тоже моё богатство.

– Вот как! Вы наслаждаетесь и его страданиями? Понятно, почему вас мольфар проклял!

– А ты не радуйся! Он через меня и тебя проклял.

– Может быть, может быть… Посмотрим…

– Не надейся! Я живой был – сколько народу сгубил. А на мёртвого меня ты никак управы не найдёшь.

– Да, пожалуй, вы правы… Куда мне с призраком тягаться…

– Ну вот, сообразил! Молодец!

– Вот только сына вашего уж очень жалко…

– Да чего тебе его жалеть?

– Он пианист замечательный. Жалко, что такой талант без вести сгинул.

– И что мне с того таланта? Какая прибыль?

– А если я вас попрошу кое о чём?

– Попросить? Ну попроси. Люблю, когда просят.

– Пусть он поиграет для моих гостей три вечера. А потом делайте, что хотите. Хоть ресторан сожгите.

– Ха! Не думал я, что от его пиликанья польза будет. А с тобой, гляжу, оно мне большое богатство принесёт. Ну что ж, пусть поиграет. Будь по-твоему. Что попросил, то и получишь.

– – –

Следующий день не принёс никаких сюрпризов. Продукты оставались свежими, никто не обжёгся, не подрался. Даже мусорная вонь, которую вчера безуспешно пытались вывести, выветрилась без следа.

К полудню стали заходить первые посетители. К вечеру зал был заполнен уже на треть.

Юноша появился поздно вечером. Как в прошлый раз, померкли лампы, стало холодно. Он играл Шопена. Он играл так, что все забыли о еде, слушая волшебные звуки. Играл он долго. Как в прошлый раз, ровно в полночь вдруг вспыхнул свет, и юноша странным образом исчез.

На следующий день о загадочном пианисте уже говорили в городе. К Дамиану приставали с расспросами. Он отвечал уклончиво, разжигая интригу. К вечеру ресторан был полон. Многие пришли не столько послушать музыку, сколько разгадать загадку появления юноши. Как ни старались, это им не удалось. Юноша появился, как и накануне, неожиданно, будто ниоткуда. На этот раз он играл Листа. В зале не было ни шороха. Когда в полночь игра прекратилась, он взорвался аплодисментами, которые были адресованы пустому месту за роялем.

На третий день город гудел. «Загадочный музыкант», «Пианист-фокусник», «Великий мастер у нас городе инкогнито!» – газеты пестрели самыми невообразимыми заголовками. Дамиан чуть ли не кулаками отбивался от журналистов. Все места в ресторане были заказаны заранее, а заказы всё поступали и поступали. От желающих воочию увидеть сенсацию не было отбоя. Пришлось снять с петель двери, вынуть витринные стёкла и поставить столики под навесом на тротуаре, чтобы как можно больше желающих могли насладиться волшебной игрой.

Несмотря на прогноз, небо хмурилось, дул ветер. Но ещё засветло все столики в зале и на улице были заняты. Скучая в ожидании, гости много ели и пили. Официанты сбивались с ног. С наступлением сумерек в предвкушении ожидаемого события оживление возросло. Никто не придал значения тому, что темнота наступила не от того, что зашло солнце, а от нависших над городом тяжёлых грозовых туч.

Внезапно подул холодный ветер. По навесу стали барабанить холодные капли.

И тут зазвучала музыка. Юноша, появления которого опять никто не заметил, играл Бетховена. Шум в зале тут же стих. Игра была столь великолепна, что даже те, кто ничего не понимали в музыке и явились сюда лишь ради сенсации, примолкли и стали слушать. Юноша играл и играл, не делая пауз между произведениями, не давая слушателям перевести дух. Те сидели замерев, не чувствуя порывов ветра, не слыша шума дождя. Издали доносились раскаты грома, но на них тоже не обращали внимания.

Когда юноша стал играть «Бурю», гром стал совсем близким. Казалось, в его раскатах появился ритм, словно сама гроза взялась аккомпанировать пианисту.

Когда пришла очередь allegretto, стало казаться, что не стоявший на эстраде рояль, а именно гроза и была тем инструментом, на котором играл юноша, в котором капли дождя отвечали за высокие ноты, а раскаты грома были басами.

Ближе к финалу молнии были всё ярче, гром всё громче. Когда прозвучала последняя нота, блеснула ярчайшая вспышка, раздался оглушительный грохот. Молния ударила прямо в ресторан. Запылал огонь – вспыхнула обстановка. Посетители бросились наружу. Благо, двери и окна были сняты заранее, и ничто не помешало всем выбраться из пылающего здания.

Приехавшие вскоре пожарные ничего не смогли поделать – огонь был такой силы, что здание выгорело полностью. От жара даже разрушились бетонные стены.

К рассвету, от ресторана осталась лишь груда обугленных бетонных обломков, среди которых блестели лужицы плавленого стекла.

В полдень это место было вновь обнесено забором, и на нём работали экскаваторы. Самосвалы один за другим вывозили строительный мусор, который попадал в их кузова, пройдя через какие-то странные грохочущие машины.

К вечеру весь мусор был вывезен и экскаваторы теперь рыли котлован. К полуночи он был вырыт. Самосвалы уехали, экскаваторы и те странные машины остановились.

Все ушли, внутри ограды остался один Дамиан. Он сидел на стуле, чудом уцелевшем на пожаре, и с интересом разглядывал звёздное небо.

В полночь появился тот, кого он ждал.

– Вот я всё у тебя и забрал. А ты не верил, – самодовольно ухмыляясь сказал пан Алойзий. – Что ты у меня попросил, то и получил.

Дамиан не ответил. Улыбаясь, он продолжал смотреть на звёзды.

– Чему радуешься? Тому, что нищим стал? – спросил призрак.

– За последние сто лет многое изменилось, пан Хмелевский, – сказал Дамиан.

– Хоть сто лет, хоть десять тысяч. Люди не меняются.

– Люди – нет. Но мир меняется…

– Хочешь сказать, что за сто лет люди стали радоваться, когда у них последнее забирают?

– Вы у меня ничего не отобрали, пан Хмелевский!

– Ничего? Вчера здесь твой трактир стоял. Теперь тут яма. И ты говоришь, я ничего не забрал!

– Ничего, пан Хмелевский, ничегошеньки!

– Ага! Понятно! Я не только трактир, я и ум последний у тебя забрал!

– Да нет, пан Хмелевский, ум-то как раз при мне остался.

– Выходит, за сто лет малоумных стали мудрецами считать!

Дамиан встал со стула и повернул вентили у стоявших рядом баллонов.

– Я не только ничего не потерял, пан Хмелевский. Благодаря вашей жадности я заработал. И даже больше, чем стоил уничтоженный вами ресторан.

– Так не бывает! Врёшь! – встревожился призрак.

– Бывает, пан Хмелевский, бывает. Это сто лет назад такого не было. А в наше время такое возможно, – спокойно сказал Дамиан

– Поясни немедля, о чём речь!

Дамиан достал из кармана золотую зажигалку.

– Эту зажигалку мне подарил отец, когда я поступил на инженерный факультет. С тех пор она всегда со мной. Это мой талисман, – он откинул крышку и крутанул колёсико. Глядя на пламя, продолжил: – Пояснить вам? Пожалуйста! Страховка! Когда ресторан был построен, я застраховал его от стихийного бедствия. А потом попросил у вас то, что вы мне и дали. Двести свидетелей подтвердили, что ресторан сгорел именно от удара молнии, то есть от стихийного бедствия. И страховая кампания скоро выплатит мне круглую сумму.

Щёлкнув пальцем, Дамиан закрыл зажигалку.

Призрак, помолчав, сказал:

– Ну что ж, это хорошо. Будет что у тебя забрать в следующий раз.

– Не будет следующего раза, пан Хмелевский, не будет, – ответил Дамиан. Он поднял с земли предмет, присоединённый к баллонам двумя шлангами. – Знаете, что это такое? Не знаете. Сто лет назад вы такое вряд ли видели. Это ацетиленовая горелка.

Дамиан покрутил на горелке краники и, щёлкнув зажигалкой, поднёс к ней огонь. Раздался хлопок, вспыхнуло пламя. Ещё покрутив колёсики, Дамиан сделал так, чтобы оно стало коротким и ярко-голубым.

– Собираешься меня сжечь? – спросил призрак. На этот раз в его голосе не было обычной издёвки.

– Температура этого пламени три тысячи градусов, – сказал Дамиан, проигнорировав вопрос. – А чтобы расплавить бронзу достаточно одной тысячи.

Он достал из кармана маленький круглый предмет и положил его на лежавший рядом обломок бетона.

– Не смей! Она моя! – закричал пан Алойзий не своим голосом.

– Знаю, – спокойно сказал Дамиан. – Страховка была моей первой целью. С вашей помощью я снёс ресторан и просеял грунт под ним. Так я достиг своей второй цели – нашёл вашу монету.

– Не трожь её! Не смей! – кричал призрак.

– Прощайте, пан Хмелевский! Интересно было иметь с вами дело. Сыну привет передайте, – сказал Дамиан и поднёс горелку к монете.

Через пару секунд счастливая монета пана Алойзия Хмелевского превратилась в лужицу расплавленного металла.

А сам он исчез.


Днепр, сентябрь 2016

6 сентября 2022 г. 10:25 0 Отчет Добавить Подписаться
0
Конец

Об авторе

Прокомментируйте

Отправить!
Нет комментариев. Будьте первым!
~