- Аа …пчхи!- раздался громкий чих с вершины огромной ели, что росла у покосившегося забора маленькой избенки на окраине деревни. Из засыпанной снегом конуры, что притулилась у низких дверей входа во двор, выскочила большая, похожая на овчарку, собака, отряхнулась спросонья, втянула носом воздух и начала отчаянно лаять, припадая на передние лапы, натягивая цепь и бросаясь в сторону ели.
- Ты, что ж, гад, наделал, как теперь псину успокоить? – набросилась на чихнувшего Хама Тома.
На еловых ветвях, метрах в трех над землей, примостились трое упырей, прозывали их: Дрон, Тома и Саныч. Шмыгающий носом Дрон был молод, мужского пола, одет в обтягивающие его тощие ноги джинсы-слипы и китайскую куртяшку из кожзама. Он сильно дрожал то ли от холода, то ли от голода, тер рукавом покрасневший нос, то и дело сморкался и кашлял втихую. Сидевшая чуть выше на ветке Тома была опытной, уверенной в себе упырихой – оделась тепло: шуба, валенки, полушалок на голову повязала – встретишь, подумаешь, баба деревенская. Самый старый из них Саныч – мутный мелкий старикашка – тоже в валенках и в тулупе, спрыгнул на землю, бормоча:
- Счас, счас, успокою. Достал кисет из-под полы тулупа, высыпал из него малую щепотку забористого табака, пошептал над ней, пустил по ветру в сторону злобного пса. Тот успел еще раз тявкнуть и враз успокоился, в снег замертво повалился – сморил его сон нешуточный, наведенный.
Скрипнув дверью, из избы выглянула полная коренастая молодуха в накинутой на плечи драной фуфайке, закричала:
- Шарик, Шарик! Где ты там? Ты, что, разбрехался, кошку, что ль, опять гоняешь? А ну умолкни, ночь на дворе, разбудил, пес проклятый. Баба прислушалась – лая пса больше не было слышно, подождала чуток и, прикрыв дверь, в избу вернулась.
Упыри на елке затаились, прислушиваясь - все, вроде, стихло в избенке, - вновь стали тихонечко переговариваться между собой. Этой ночью они охотились на людишек, что в избенке той обитали. Самая обыкновенная семья там жила: мужик, алкаш законченный, жена его – вздорная глупая баба, евшая поедом своего муженька каждодневно и ежечасно, и дочурка лет десяти, создание хитрое и не по годам развитое.
Обед свой, что в избе сладко посапывал, своего часа дожидаясь, упыри загодя поделили между собой. Семья давно присмотрена была. Семейка та - мужик-дятел, баба вздорная да кривляка девчонка – на всю деревню славилась попойками бесконечными, выходками хулиганскими, хамством беспричинным.
Мужика себе на пропитание Дрон выбрал, все ржал: Заодно и опохмелюсь, у мужика этого в жилах кровь пополам со спиртом течет!
Аппетитную белотелую бабенку, глупую и вечно ругающуюся самку, присмотрела себе Тома. Она уж мысленно представляла, как вопьется острыми зубами в нежнейшую шею, как сдавит и медленно, наслаждаясь ощущениями, перекусит жилу кровяную, как не торопясь кровь пить будет, глоточками мелкими, сладострастным стонам жертвы внимая. Почему то, умирая от потери крови, люди чуть ли не оргазм испытывали, потому и не сопротивлялись вовсе.
Саныч на девчонку глаз положил. Уж что он там себе представлял – о том Томе даже думать противно было.
- Ну что, когда начнем? – негромко спросила упыриха, с вожделением облизывая узким длинным языком свои ярко-красные, кровяного цвета, губы.
- Да вот еще раз оглядимся и приступим … - проронил старый упырь, вытянув тощую шею и оглядываясь окрест.
- Давайте уж начинать, примерз я совсем, - просипел Дрон, трясясь от мороза в своей скудной одежонке и клацая зубами.
- Начали! - скомандовал Саныч.
Упыри мягко спланировали с веток на землю, так же мягко, беззвучно поднялись в воздух и тремя черными страшными тенями неспешно полетели в сторону избы …
Thank you for reading!
We can keep Inkspired for free by displaying Ads to our visitors. Please, support us by whitelisting or deactivating the AdBlocker.
After doing it, please reload the website to continue using Inkspired normally.